Алексей Рыбников, Эдуард Артемьев и «Моцарт и Сальери» Пушкина
Черновой набросок
Замечательные современные композиторы Алексей Рыбников и Эдуард Артёмьев как будто специально родились, чтобы не только сочинять замечательную музыку, но и для того, чтобы без расхожихх клише посмотреть на «маленькую» трагедию Пушкина «Моцарт и Сальери».
Но по разному
Вот кто тут крутой супермузыковед? Вам таки придётся если не сравнить, то сопоставить композиторов Алексея Рыбникова и Эдуарда Артёмьева. Если вы, конечно, хотите мямлить что-то вразумительное о советской российской музыке конца 20 века. Потому что по своему композиторскому амплуа это совершенно идентичные композиторы – как Моцарт и Сальери – оба представляют одну музыкальную эпоху. Но по разному.
Рыбников и Артёмьев из одного поколения – поколения, на которое оказала влияние рок-культура. Оба такие роковые композиторы, и оба писали рок-оперы. Но по разному. Если Рыбников – это легкомысленное направление «Битлз» и «Роллинг стоунз». То Артёмьев – это что-то более пафосное вроде «Пинк флойд»,»"Дженезис».
Оба очень много писали для кинематографа. Но по разному. Рыбников легкомысленно не брезгует детско-юношескими фильмами. А Артёмьев весь такой солидный компонист для солидных кинематографистов – Тарковский, Михалков, Кончаловский.
Алексей Рыбников и Эдуард Артемьев активно используют различную электронику, компьютеры, синтезаторы - то есть «на ты» с электроникой. Но делают это совершенно по разному.
Алексей Рыбников использует электронику так же, как папуас использует банку консервов — внутреннее содержание банки папуаса не очень впечатляет, а вот саму банку папуас с удовольствием приспосабливает в свой папуасский мир - например, для наконечников стрел. Алексей Рыбников тоже не приспосабливается под синтезатор, а приспосабливает его под себя. Его музыка, несмотря на широкое использование электронных тембров, остаётся традиционной.
Эдуард Артемьев полностью и серьёзно погрузился в электронику как в отдельную сферу. И чего-то там даже паял и программировал. Как, может быть, сейчас сказал бы Пушкин Александр Сергеич про Артемьева: музЫку распаял, как микросхему, поверил осциллографом гармонию.
Для полноты образа характерный нюанс: как Сальери в «маленькой трагедии» Пушкина ругает уличного музыканта, так и Артемьев ругает поп-музыкантов за легкомыслие в использовании электроники. А Рыбников как Моцарт у Пушкина — не ругает.
Кстати, если вы тут, конечно, крутой суперлитературовед, то Рыбников и Артемьев действительно могут помочь интересно посмотреть на «Моцарта и Сальери» Пушкина.
«Моцарт и Сальери»
Хорошая идея для хорошего режиссёра спектакля по «маленькой» трагедии «Моцарт и Сальери» Пушкина задействовать в главных ролях композиторов Рыбникова и Артемьева. И не только потому, что участие живых композиторов в таком спектакле добавит представлению живости и натуральности. И даже не потому, что по своей фактуре легковесный Рыбников и угрюмоватый Артемьев подходят для роли Моцарта и Сальери соответственно.
Участие Рыбникова и особенно Артемьева в постановке этой «маленькой» трагедии заставит режиссёра избавится и отбросить в качестве основного конфликта «Моцарта и Сальери», ставшего расхожим клише, конфликт «посредственность — гений». Потому как какой же Артёмьев посредственность? Не говоря о том, что родоначальник западного романтизма исторический Сальери тоже не был посредственностью и бездарностью.
И тем более у Пушкина Сальери — это композитор, обладающий высшим композиторским мастерством и добившийся всего, что может достигнуть композитор. Какой же он посредственность? Но которому приходится завидовать более простецкому и легкомысленному Моцарту.
Основной конфликт в «Моцарте и Сальери» Пушкина — религиозный. Даже не нравственный. Это зависть более высококультурного и развитого Каина простецкому пастуху Авелю. Это такая парадоксальная зависть, как если бы владелец «Мерседеса» начал завидовать бы владельцу «Москвича». Но музыка Моцарта идёт в небо, а музыка Сальери стелется по земле — как дым от жертвенников Авеля и Каина.
В поверяющем гармонию алгеброй — циркулем и линейкой — пушкинском Сальери намёк на одну популярную в высших сферах гностическо-манихейскую секту, участниками которой, кстати, были и Моцарт, и сам Пушкин. Но потом они эту секту оставили и вернулись в христианство.
Поэтому в сверхидею по-Станиславскому пушкинской пьесы «Моцарт и Сальери» входит и идея о том, что смерть исторического реального Моцарта является режиссёрской постановкой, а не случайностью. Равно как и в последующей «маленькой» трагедии «Каменный гость» Пушкин предвидит и фабулу режиссёрской постановки собственной смерти за отступничество. И можно, например, провести у Пушкина пророческую символическую параллель между Донной Анной и Натальей Гончаровой.
Кстати, мы уже раньше говорили о навязывании пушкинистами расхожих клише в качестве художественных образов Пушкина. Например, расхожее клише о муже Татьяны Лариной в «Онегине» как о стирике. Хотя у Пушкина муж Татьяны — ровесник Онегина. И вот кому нужно постоянно долбить эти клише о Пушкине?
Информация к размышлению
Таким образом, древняя манихейско-гностическая секта, для разного рода посчитавших себя избранными людей, раскрывается у Пушкина в «маленьких трагедиях» — «Скупой рыцарь», «Моцарт и Сальери», «Каменный гость», «Пир во время чумы». Причём раскрывается стилистически — как в той песне «я милого узнаю по походке». Стиль не пропьёшь, и именно по стилю замечательно вычисляется деятельность этой секты — по стилю смерти и похорон её отступников.
Похоронили прям как Моцарта.
Все отступники этой секты умирают внезапно — ещё вчера он составлял творческие планы, а сегодня вдруг внезапно повесился или отравился.
Представь себе... кого бы? Ну, хоть меня — немного помоложе: Влюбленного — не слишком, а слегка — С красоткой, или с другом — хоть с тобой, Я весел... Вдруг: виденье гробовое, Незапный мрак иль что-нибудь такое...
Причём в отношении смерти отступика этой секты всегда всплывает какая-нибудь гадость, что на похороны приличному человеку и явиться как-бы нельзя.
Про Беннингтона тут же СМИ написали, что он был алкоголик и наркоман.
Ещё для примера можно вспомнить такую же внезапную смерть актёра Дэвида Кэррадайна, который согласно официальной полицейской версии умер от онанизма. В 72 то года от онанизма?!
Это называется не только отравить Моцарта, но и отравить последние воспоминания людей о нём.
Просто и понятно почему многие творческие люди связывают себя с этой сектой. Хотя бы чисто практически: это и связи с более дорогими издателями, режиссёрами, и более высокие гонорары вплоть до Нобелевки.
Вопрос в другом, почему вдруг человек отрекается от этой секты. И можно ли считать такое оступничество христианским исповедничеством?
2017-07-30
Last updated