Симфония №2 си мажор. «Октябрю»
Last updated
Was this helpful?
Last updated
Was this helpful?
Сейчас, наверное, пришло время в каком-то ином временном контексте взглянуть на творчество Дмитрия Дмитриевича Шостаковича. Ниже рассмотрим актуальность, тематику и основные художественные и выразительные моменты Второй симфонии Шостаковича, посвящённой Октябрю 1917-го года.
Существует мнение, что без знания нюансов советской действительности, в которой жил советский композитор, невозможно правильно сыграть музыку Шостаковича. Казалось бы, это правильный подход.
Но такая идея может не только не приблизить к музыке Шостаковича, но и отдалить от неё. Потому что велика вероятность, что из музыки Шостаковича получится эдакий стилистический «винтаж» а-ля модерн 20-го века, вызывающий у одних умиление или неприятие в зависимости от личных идеологии. Доходит дело до того, что во Второй симфонии просто обрубают хоровую часть лишь только потому, что там есть строчки про Ленина.
Однако, например, ни музыку Баха, ни музыку Бетховена, ни музыку Мусоргского, ни других классиков мы ведь не считаем и не рассматриваем как «винтаж». Что интересно, именно среди российских исполнителей набирает силу другое мнение: нужно уйти от «винтажности» и в отношении Шостаковича. Для примера можно привести слова российского академического музыканта Константина Лифшица в одном из его интервью.
Вопрос: Есть мнение, что без знания контекста, скажем, советской действительности, просто невозможно сыграть адекватно того же Шостаковича молодым западным исполнителям, которые сегодня не в состоянии представить себе реалий жизни композитора.
Лифшиц: Напротив, часто западные исполнители в своих устных высказываниях демонстрируют знание этих реалий, они начинают цитировать источники, показывая, как хорошо они изучили нашу историю. Я столкнулся с этим при исполнении квинтета Шостаковича. Я как раз не берусь утверждать, что если мы детально изучим ментальность, конкретику ситуации, в которой было создано произведение, то сможем воссоздать эту музыку. Меня даже иногда раздражает муссирование этой темы. Я наоборот жду знакомства с другим результатом работы над его музыкой. Ведь эта великая музыка шире и выше исторического контекста. Я бы сказал, что музыка Шостаковича даже выше самого Шостаковича. Константин Лифшиц: «Музыка выше композитора»
Можно сказать и по-другому. Музыка Шостаковича — сама по себе реальность. Она не является «страдательной» по отношению к той реальности, в которой существовал композитор. Напротив, музыка Шостаковича на эту реальность воздействовала и по-прежнему воздействует больше, чем реальность — на музыку Шостаковича.
Поэтому, может быть, блаженны те, кто вот сейчас будет слушать или исполнять музыку Шостаковича, так сказать, с «чистого листа», обращая в первую очередь внимание на саму музыку, а во вторую очередь на обстоятельства её создания.
Симфоническую полифоническую музыку хорошо слушать в хорошем концертном зале. Можно и «музыкальные консервы» — аудиозаписи — не побрезговать и послушать. Особенно — старых мастеров-дирижёров.
Но симфоническая музыка всегда начинается с нот. Есть музыкальные жанры, где ноты и партитура не обязательны, но исток симфоний — всегда нотоносец. Поэтому я бы в отношении симфонической музыки всячески рекомендовал не побрезговать, а поглядеть и полистать ноты. Ниже по ссылке можно скачать партитуру Второй симфонии Шостаковича в PDF-формате.
Скачать партитуру симфонии №2 Д. Шостаковича
Мало того, для Второй симфонии я специально смонтировал в видеоролик звукозапись этой симфонии и ноты в постраничном режиме. То есть на экране будут показываться те страницы партитуры симфонии, которые соответствуют играемой в данный момент музыке.
Скачать видео-партитуру симфонии №2 Д. Шостаковича
Для этой аудиопартитуры использована запись Второй симфонии Шостаковича в исполнении Гётеборгского симфонического оркестра и хора, дирижёр Неэме Ярви.
Можно отметить аудиозаписи симфоний Шостаковича в исполнении симфонического оркестра Министерства культуры СССР под управлением Рождественского 1985-го года. Эти записи хороши своей звукорежиссерской работой, и голоса инструментов хорошо артикулированы и различимы даже в такой сложной полифонической части Второй симфонии как «фугато».
Бывают такие вот «композиторы одного произведения». Это когда появляется некий вундеркинд, который пишет какую-то одну удачную вещь, а потом у него что-то не ладится.
Первая симфония у Шостаковича получилась удачной. Дипломную работу по окончании Ленинградской консерватории совсем ещё молодого двадцатилетнего композитора заметил известный немецкий дирижёр Бруно Вальтер. Но эта удача могла быть и просто удачей новичка. В музыке, как и в игре в карты, новичкам часто везёт.
Новая симфония молодого советского компониста расставила все точки над «i».
Симфония № 2 H-dur «Октябрьская», с финальным хором на слова А. Безыменского была написана Шостаковичем по заказу агитационного отдела музсектора Госиздата к 10-летию Октябрьской революции 1917-го года. Премьера состоялась 5 ноября 1927-го года в Ленинградской филармонии.
Эта симфония в первую очередь показала, что появился молодой и действительно настоящий мастер, который уверенно владеет всем арсеналом композиторского мастерства. Шостакович в «Октябрьской» демонстрирует все свои умения и способности.
Можно даже сказать, что Шостакович тут немного повыпендривался — так сказать, поиграл своими «композиторскими мышцами». Но для молодого двадцатилетнего человека такой выпендрёж — это естественно. А что естественно, то не безобразно.
В своём сочинении Шостакович использовал сразу две композиторские техники: атональную нововенскую и привычную ладовую старовенскую. Причём не просто применил, а играючи объединил их в единый симфонический образ, без чего, возможно, и не получилось бы выразить идею и основную тему задуманной им музыки.
Вторая симфония посвящена массовому революционному социалистическому движению в России начала 20-го века. То есть — не отдельным лицам, а музыка посвящена непосредственно самим революционным массам — вот этому многоликому, многоголовому, многоногому «дракону». И эти революционные массы, настроение этих масс, этапы становления и развития этой массовости — тема Второй симфонии Шостаковича.
Но сейчас, когда на дворе 21-е столетие, через Вторую симфонию вы можете, как через призму, как через некий спектроскоп, посмотреть на любое массовое явление, участником какого-нибудь из них вы, вполне вероятно, даже являетесь. Сейчас мы этой массовостью окружены со всех сторон. И эта массовость достигла прямо-таки критических значений: массовое американское кино, массовая музыка, массовые протесты, продукты массового потребления, массовые айфоны, массовые коммуникации, социальные сети, как массовое явление и т.п. И всё это под контролем всевидящего глаза средств массовой информации.
А зарождалась эта тотальная массовость как качество окружающей реальности во всём мире как раз в начале 20-го века. И Шостакович был первым, кто поместил в свою музыку диалектику, метафизику массовости, её метаисторичность.
Вторая симфония Шостаковича имеет продолжительность около 20-ти минут. Это произведение исполняется без перерывов. При этом симфония состоит из двух разных разделов, а первый раздел также можно в свою очередь разбить на три части.
Структура симфонического произведения «Октябрю»:
Атональный раздел
Largo
Allegro molto
«Fugato»
Хоровой раздел
Все эти симфонические части выражают отдельные стадии, или этапы массовости, начиная с полного отсутствия какой-либо сплочённости в Largo первого раздела и заканчивая соборностью и единением в последнем разделе.
Первый раздел симфонии написан в атональном стиле. И здесь в отношении этой атональности можно сделать лирическое отступление.
Атональность — это логическое продолжение равномерно-темперированного музыкального звукоряда, который является стандартом последние несколько столетий, математическую модель которого полностью описал китайский принц Чжу Цзай-юй в 16-м веке.
Равномерно-темперированный звукоряд предполагает делить октаву на двенадцать ровненьких интервалов полутонов. Такая равномерная нарезка октавы позволяет не очень чисто, но спроецировать на эти двенадцать полутонов всю диатонику, доставшуюся ещё от древних греков, с её ступенями, ладами, доминантами-субдоминантами и прочая, прочая, прочая. А взамен получить, например, инструменты с фиксированным звукорядом и возможностью легко перескакивать из тональности в тональность.
Но ведь на эти двенадцать полутонов можно ничего и не проецировать. Можно рассматривать равномерно-темперированный звукоряд как самостоятельную 12-ти ступенную хроматическую гамму, со своей особой музыкальной выразительностью, позабыв про доминанты, субдоминанты со ступенями и тональностями. Эти соображения и легли в основу нововенской музыкальной теории начала 20-го века, в которой возникли разные методы атональной композиции, как, например, додекафония Шёнберга.
Можно объяснить стремлением к оригинальности и даже модности то, что первая часть Второй симфонии написана в нововенской манере. Тем более как раз в тот момент СССР посетил один из главных додекафонов современности Альбан Берг со своей оперой «Воццек». Но в своих дальнейших симфониях к такой чистой атональности Шостакович больше не прибегает, и, безусловно, при выборе атональной техники для первой части сыграли и соображения музыкальной выразительности.
Отсутствие ощущение тональности — это не самая основная характеристика атональной музыки. Хотя, как и положено по канонам додекафонии, у Шостаковича в партитуре первой атональной части симфонии отсутствуют ключевые знаки тональности на нотоносцах. Появятся ключевые знаки тональности только во втором хоровом разделе произведения.
Главное в атональной композиции — это абсолютный полифонизм и контрапункт, доведённый до самого логического конца, где каждый голос — это самостоятельный независимый напев, как пение птиц в лесу.
В Largo Второй симфонии голоса свободно монотонно шпацируют туда-сюда по атональной хроматической гамме, отличаясь друг от друга только «шириной шага» — контрабасы «шагают» четвертными долями, виолончели и альты — восьмыми, и скрипки — шестнадцатыми. Какой либо ритмический рисунок отсутствует — как будто масса людей бредёт куда-то, где одни шагают широкими шагами, а другие семенят.
Фрагмент первой части первого раздела симфонии №2 Шостаковича
В конце Largo звучат звуки труб, как будто призывая к чему-то, и массив голосов переходит на некое подобие марша. Темп увеличивается до allegro molto. Вся музыкальная полифоническая звуковая масса переходит на некий более высокий уровень организованности и воодушевления.
Фрагмент второй части первого раздела симфонии №2 Шостаковича
Третья часть первого раздела Второй симфонии получило название «фугато» за некоторое сходство с одноимённой музыкальной формой, где голоса начинают звучать последовательно, один вслед за другим. Это самая сложная полифоническая часть произведения Шостаковича, где музыканты часто упрощают себе жизнь, хотя слушатель в большинстве случаев этого не замечает.
В «фугато» темп музыки поднимается до presto. И возникает ощущение, что масса людей уже куда-то бежит к какой-то общей цели.
Фрагмент третьей части первого раздела симфонии №2 Шостаковича
Но, как только в конце фугато звучат воодушевляющие звуки достижения цели, настроение музыки резко меняется, воодушевление резко падает, и начинают звучать медленные мотивы некоторой усталости и задумчивости.
В этой небольшой переходной части непосредственно перед вторым разделом симфонии очень отчётливы малеровские интонации. Будто в знак того, что после Малера появился достойный его преемник.
Второй раздел. Как модернистская альтернатива набата звучит гудок или его имитация, начинается «вторая часть марлезонского балета».
Во втором разделе смешанный хор «труждающихся и обремененных» идущих к своей обетованной земле свободного труда. В музыке теперь отчётливо чувствуется тональность, а в партитуре появляются ключевые тональные знаки. Многоголосие инструментов становится гомофонным, и оркестр аккомпанирует поющим.
В целом второй раздел является таким воплощением соборности, единения. То есть когда все объединены «едиными усты, единым сердцем», что подчёркивается даже оркестровой имитацией колокольного звона.
Фрагмент второго раздела симфонии №2 Шостаковича
Что же касается «винтажной» пролеткультовской эстетики, то она здесь представлена очень небольшим декламативным кусочком в конце симфонии. То есть отнести Вторую симфонию к некому «винтажу» — дело неблагодарное.
Но вот интересный момент. Второй раздел симфонии трудно назвать логическим продолжением первого раздела. Скорее всего, второй раздел — это онтологическое противопоставление первому. Как будто существует два вида или два типа массового состояния — одно низшего порядка, а другое — высшего.
Наблюдая за массовыми явлениями в окружающей реальности, всё больше в этом убеждаюсь. Очень редко массовое явление является «соборностью», выраженное, например, в появлении сопутствующих песен. В большинстве случаев массовое явление, которое можно наблюдать сейчас, дотягивает разве что до «фугато» в первой части «Октябрьской» симфонии Дмитрия Шостаковича.
2015-01-14
